- Уважаемые Агван Ешей и Шараб Данзан, с чего началось недопонимание? Напомните, как Тэло Тулку Ринпоче оказался в Калмыкии?

А. Е.: - Я пришел в хурул в1988 году. Тогда мы, молодые ещё люди, решили посвятить себя возрождению буддизма в Калмыкии, духовных и национальных традиций. В нас жил большой энтузиазм. Мы были чисты, наивны, и, к сожалению, иногда ошибались. На конференции буддистов Калмыкии было решено, что наше Объединение возглавит молодой Тэло Тулку Ринпоче – перерожденец святого. Пригласили его с искренней верой, что он нас сплотит. Уже тогда, до его приезда в 1991-м я был ламой, имел духовный сан, проводил службы и имел определенный опыт работы.

- Сколько лет было шаджин-ламе на тот момент?

Около 20-ти. Избрав его, мы с воодушевлением ждали, когда он нас всех соберет, даст наставления, определит основные направления развития буддизма в Калмыкии. Но он почему-то не собирал, и даже как-то нас сторонился. Мы были смущены, но наша активность сдерживалась из за какого-то благоговейного к нему отношения. Затем Ринпоче пригласил тибетских лам Тулден Нима и Ловсан Лхундуп. Как духовных наставников, и мы с пониманием отнеслись к этому. Но дальше было хуже, чем мы предполагали. На собрании лам в старом хуруле по ул. Лермонтова Ринпоче объявил: отныне все обряды будут проводить только тибетские ламы, а калмыцких лам нет, и вообще не было.

- Как же так? Ведь все помнят, что в прежние годы с нами были такие уважаемые священослужители как Санджи-гелюнг из Деликова, ламы Зодьба из Володаровского и Намка из Заливного, гелюнг Тугмед Гавджи из Цагана Амана, Бада Павлов из Чапаева и другие. Заявлять, что их в природе не было и нет, как минимум, некорректно…

- Согласен с вами. Мы были в шоке, для нас это был «гром средь ясного неба». Ведь шаджин-лама должен всегда быть движим милосердием и состраданием. Мы уже имели духовный сан, и вдруг оказывается, что мы не ламы. На лицо столкновение интересов. Конфликт. Что легло тяжелым психологическим бременем не только на нас, но и на наших родных и близких. У некоторых калмыцких лам после этого жизнь сложилась просто трагически. Ни о каком сострадании со стороны Тэло Ринпоче не может быть и речи, а наоборот он поступал очень жестоко.

- В каком году это было?

- В начале 90-х. И что мы наблюдаем сейчас? В главном хуруле - сплошь тибетские ламы, на ведущих ролях. Одни приезжают, другие уезжают. А лам-калмыков как бы нет. Если они и есть, то где-то на задворках. Видимо, это и было главной целью Тэло Ринпоче.

- Шараб Данзан.: Если бы это было в Тибете, то все можно как-то понять. Но ведь это Калмыкия, что вызывает только горечь. Более того, налицо, как я считаю, оскорбление калмыков. Подумайте сами: во время приезда сюда официальных делегаций их от нашего духовенства приветствуют граждане Тибета...

- А. Е.: - Ринпоче проводит такую мысль: до него в Калмыкии религии не было, а он приехал и с чистого листа её возродил. Можно даже подумать, что возведение центрального Хурула, множества Ступ, да и вообще всплеск нашего религиозного сознания только его заслуга. Считаю, что Ринпоче ведёт себя не как духовное лицо, а как политик. Ввиду этого, уважения к нему у меня уже нет.

- Кто-то из вас встречался с ним лично?

И вообще, насколько это просто? Калмыки из Синьцзяня, например, говорят, что их духовный лидер Шальван Гегян всегда среди мирян, не говоря уже о том, что общается с ними только на родном языке...

- Ш. Д.: Лично у меня были две «незабываемые» встречи с Ринпоче. Одна - во время визита Далай-ламы в Калмыкию. Перед ним мы были в Москве, митинговали перед зданием МИДа, требуя дать визу Его Святейшеству. Ринпоче, как иностранцу, стоять рядом с нами было нежелательно, и он в одежде мирянина находился в стороне. Там было все: и митинг, и ОМОН, и автобусы с решетками на окнах, и сырые камеры-отстойники. Тогда я гордился Ринпоче – за то, что он был рядом с нами. Через полгода Далай-лама был у нас. Всем духовным лицам, обязанным быть в его окружении, выдавали именные бейджи с фотографиями. Я тогда работал в Оргакинском хуруле, приехал в Элисту вечером и сразу пошел на прием к шаджин-ламе. Он встретил меня, полулежа на диване. Не меняя позы, спросил: кто я такой, откуда? Услышав ответ, Ринпоче сказал, что никакого Оргакинского хурула не знает, как и о ламе оттуда, и бейджик мне не выдаст.

- О митинге в Москве не напомнили?

- Напомнил, на что он замахал руками: «Нет-нет! Это было давно и не считается». После чего сказал: «Хочешь получить пропуск, проси на коленях». В присутствии коллег. Я от таких слов опешил. Подумал, что ослышался, шагнул к нему и переспросил. Одет я был по-зимнему, и своим видом его, видимо, смутил. Он показал испуг, замахал руками и буквально закричал: «Выведите его отсюда!». Меня схватили за руки, на что я сказал: не надо, сам выйду. Не желая покидать хурул в гневе, я стал читать молитву и делать «простирания» перед статуей Будды. И во время их услышал сзади свист. Оглянулся – стоит Ринпоче. И пальцем в перчатках манит меня к себе.

- Вам не могло такое показаться?

- Нет, не могло. Но я всё же подошел к нему. Ринпоче сказал: «Хочешь получить бейджик, завтра в 6 утра стой здесь!». Я отказался. Решил, что постою рядом со всеми. И ушёл.

Неужели вся эта процедура с бейджами была так усложнена?

- Как раз-таки нет. На другой день узнал, что их получили все ламы из Тувы, Бурятии, стран Европы и даже буддисты из других городов России.

- А как же тибетские ламы? Для них бейджи на груди были необязательными?

- Да, их нахождение возле Далай-ламы подразумевалось само собой. Без бейджиков, разумеется. После того, как Ринпоче унизил меня на моей земле, в душе всё перевернулось. Возник вопрос: почему на моей родине ущемляются мои же права? Получалось, что в моём лице Ринпоче унизил всех калмыцких лам. - А как протекала ваша вторая встреча с шаджин-ламой? - Она состоялась в прошлом ноябре. Мы, 5 калмыцких лам, пришли к шаджин-ламе в хурул, чтобы поговорить о насущных вопросах, однако нас к нему не пропустили. Встретивший нас настоятель хурула – лама Анжа с каким-то учеником и, почемуто, с переводчиком устроили «допрос с пристрастием». Мол, какова цель визита, кто его организатор и так далее. Общение при этом шло на пороге хурула - дальше не пускали. В процессе ожидания мы задали каверзные вопросы. О выделении, например, в хуруле помещений для калмыцких лам. Чтобы они могли принимать верующих, а не арендовать площадь по всему городу.

- А что, её там у вас разве нет?

- В том-то и дело. В хуруле всего три, приближенных к Ринпоче калмыцких ламы, но они молодые и ничего не решают. Их присутствие там как бы для декорации. Хотя сами они с этим не согласны. Так вот насчёт помещений наши ламы ответили за Ринпоче, мол, хурул для приёма прихожан не предназначен, и работать в нём могут только монахи, принявшие обеты. На самом деле это не так. В общем, не добившись аудиенции, мы ушли ни с чем. «Ринпоче очень занят, - ответили нам, - и вообще, никаких калмыцких лам не знает». Позже выяснилось, что в момент нашего стояния у порога хурула он играл на компьютере. Да к тому же, чтобы увидеться с ним, нам надо было облачиться в одежду мирян, записаться на прием и приходить по одному. И мы тогда поняли, что его позиция к калмыцким ламам за все эти годы не изменилась. При том, что он сам калмык.

Алексей Мацаков

PS. Мы продолжим обзор ситуации проивостояния, которое на сегодняшний момент сложилась  в духовенстве республики.